Религиозные мотивы в фильмах Сесила ДеМилля
Рубрикатор
- Концепция - Контекст - «Десять заповедей», 1923 - «Царь царей», 1927 - «Крестное знамение», 1932
Концепция
Мы привыкли ассоциировать «ревущие двадцатые» в Соединённых Штатах Америки с культом праздного образа жизни и формированием новых течений, отрицающих традиционные моральные нормы и старые устои. Однако парадоксально видеть, на фоне секуляризации и роста индустрии развлечений, в фильмографии этой эпохи определённый пласт из множества кинокартин, снятых на религиозную тематику. Этот единовременный контраст между гедонистической культурой и повышенным интересом к библейским сюжетам очень заинтересовал меня и вдохновил на более глубокое изучение.
В качестве рассматриваемого и анализируемого материала я решила остановиться на творчестве Сесила Б. ДеМилля, так как его забота о крепком драматическом построении в сюжете отлично функционирует в его фильмах с религиозной тематикой. Также определённую роль в выборе режиссёра сыграл факт значимости фигуры ДеМилля в истории и развитии американского кинематографа, а значит и его авторитетности среди современников. В рамках исследования я условно выделила трилогию: «Десять заповедей» (1923 г.); «Царь царей» (1927 г.), «Крестное знамение» (1932 г.). Эти фильмы мне показались наиболее удачными для анализа с точки зрения богатого визуального ряда и схожих, перекликающихся художественных принципов между ними, а также единой тематикой, которая по-разному раскрывается в каждой из картин.
Основная идея моего исследования заключается в том, что при создании религиозных фильмов целью Сесила Б. ДеМилля выступало не только желание получить коммерческую выгоду (кассовый сбор во всех трёх фильмах превышал бюджет), но и важную роль играла морализаторская миссия. Религиозная тематика в фильмах у ДеМилля возникала как некий ответ на моральный упадок современного американского общества и стремление помочь нации, воспитывая в них религиозные ценности и показывая духовные ориентиры. Его религиозные картины выполняют роль культурного комментария на события современной Америки, а в некоторых аспектах несут пропаганду нравственных норм.
Поскольку материал исследования связан с канонической тематикой, я решила не усложнять структурирование работы, использовав принцип от общего к частному: начиная с небольшой контекстуальной справки и переходя к последовательному анализу отдельно каждого фильма, идущих в хронологическом порядке. В качестве основных текстовых источников были использованы книги из Российской Государственной Библиотеки им. Ленина. Для лучшего и более профессионального анализа фильмов я прибегала к книге-учебнику по искусству кино, откуда черпала основные термины, виды и смыслы визуальных приёмов, что позволило мне более глубоко понять кинокартины.
Контекст
Америка 1920-х годов формировала новые культурные коды и модели поведения, в которых особое внимание уделялось досугу, потреблению и стремлению к удовольствиям. Наука в этот период приобретает большой авторитет и постепенно вытесняет религиозные ориентиры, что приводит к естественному угасанию веры среди молодого поколения. Начало XX века также характеризуется становлением эпохи массового потребления. Экономический рост привёл к значительному повышению уровня жизни американцев: реальная заработная плата в разы увеличилась, а средняя продолжительность рабочей недели сократилась. Более высокий доход на душу населения позволил людям тратить меньшую часть своих доходов на базовые потребности. Теперь население могло позволить себе тратить больше денег и времени на удовольствия и развлечения. Голливуд в это время становится в центре общественного внимания. Скандальные истории, связанные с актёрами и режиссёрами, а также выход фильмов, содержащих специфический контент, формируют негативное представление о Голливуде как о гнезде разврата. [1]
«Десять заповедей», 1923
Фильм выстроен как назидательная притча, в которой библейский сюжет об Исходе используется как моральная рамка для оценки нравов современной Америки 1920-х годов. Первая часть фильма посвящена библейскому нарративу, в то время как вторая переносит его принципы в современность, рассказывая историю о двух братьях, один из которых намеренно нарушает все десять заповедей ради достижения успеха. Таким образом, ДеМилль актуализирует религиозные нормы, противопоставляя их современной американской культуре потребления и наслаждения. Режиссер не только обличает и порицает пороки общества, но также дает решение и ориентир людям для духовной эволюции — следование Божьим законам.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Моральное назидание строится на приеме смысловых и визуальных противопоставлений. Один из главных — оппозиция архитектуры и стихии. Монументальные декорации дворца фараона, снятые с нижних ракурсов, подчеркивают человеческую гордыню и власть. Напротив, природная стихия — воплощение Божественной воли, чье могущество передается через динамичный монтаж и спецэффекты — оказывается могущественнее любого человека. Архитектура древнего Египта порождает человеческие муки и страдания — рабов, которые ее возводят. Стихия же символизирует спасение для праведников и возмездие для нарушителей закона.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Во второй части фильма действуют те же принципы противопоставления. Современная архитектура становится символом жадности, алчности и богохульства, а также триумфом нарушенных десяти заповедей для достижения богатства. Она, как и в древнем Египте, несет бедственный характер — её разрушение в кульминации оборачивается смертью невинного человека, что подчёркивает нравственные последствия отказа от духовных норм. Вода, символизирующая божественную стихию, вновь выступает проявлением Божьей кары.
Символом зла и разврата также выступает золотой телец, которого в фильме сравнивают с Богом наслаждений. Поклонение ему сопровождается нарушением всех моральных норм.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Динамичность и хаос в поведении народа показывает, что поклонение Богу наслаждений ведет к разврату, хаосу и духовной деградации. Так, ДеМилль сравнивает развращенную толпу с современным обществом, ослепленным культурой удовольствия и потребления.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Моисей — олицетворение морального идеала. Он всегда стоит с вытянутой спиной и раскрытыми руками — символ стабильности религии и открытости ко всем желающим. Съёмка с нижнего ракурса и композиционное возвышение героя над толпой подчёркивают его богоизбранность, духовный авторитет и значимость в сюжете.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Верхний свет, создающий контраст, подсвечивает героев на фоне заднего плана — олицетворяет божественный лик и создает ощущение сакрального сияния.
«Десять заповедей», Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
Каждое появление скрижалей сопровождается световым акцентом, который подчеркивает их сакральный статус. Помимо истории создания десятисловия из первой части, Сесил ДеМилль целенаправленно вводит визуальные символы скрижалей в современный мир, делая их лейтмотивом на протяжении всего фильма. Визуальные мотивы скрижалей в современной части фильма создают эффект «вечного закона».
«Царь царей», 1927
Фильм представляет собой повествование о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа. В этой работе ДеМилль стремится не столько к морализаторству (как в картине «Десять заповедей»), сколько к созданию убедительного визуального и нарративного образа Христа, рассчитанного на эмоциональное сопереживание зрителя и интуитивное признание духовного авторитета персонажа.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Первое появление Иисуса в фильме подается от лица незрячей девочки, которая с помощью Учителя прозревает. Сын Божий представлен крупным планом с фронтальным мягким освещением и с точечным контровым светом, создающим иллюзию нимба. Световой нимб повторяется в фильме при творении чуда, обозначая божественную природу персонажа и его сакральность.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
ДеМилль часто располагает фигуру Иисуса в центре кадра, обозначая его как ключевого персонажа не только фильма, но и жизни. Герой одет в белое и простое одеяние — символ духовной чистоты и безгрешности. Прямая, устойчивая поза в сочетании с жестами открытых рук создаёт образ стабильности религии, альтруизма и готовности к служению.
Часто Иисус подсвечивается фронтально мягким светом, также как это принято в иконографии. Такой тип освещения имитирует свет горнего мира, к которому, по замыслу режиссёра, должен стремиться человек, погружённый во тьму земного существования.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Приём верхнего освещения позволяет создать лучи, воспринимаемые как проявление божественного лика и духовного присутствия.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Освещение в низком ключе и контрастность в сцене распятия Христа делают эти кадры особо выразительными и драматичными. Такие приемы подчеркивают жестокость наказания и усиливают эмоциональность образа страдания.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Как и в «Десяти заповедях», тут присутствует противопоставление власти и Бога. Власть представлена как низменная, грешная и недолговечная. Божественное воплощается через стихии — неподвластные человеку и карающие грешников.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Масштаб и роскошь дворцов подчёркивают подавляющее влияние государства: архитектура визуально превосходит человеческие фигуры, символизируя ничтожность народа перед властью. Напротив, горница Иисуса — малая по размеру и аскетичная, лишена декорации. За счет небольшого пространства человек становится увеличенным в кадре, что придает его личности значимость и индивидуальность.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
ДеМилль изображает толпу как единый организм, легко поддающийся управлению. Сцена принесения креста демонстрирует способность государства управлять народом и опасность этой манипуляции.
«Царь царей», Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
Противопоставление прослеживается также внутри одного персонажа. Образ Марии Магдалины до встречи с Иисусом строится на откровенном наряде, символизирующем её греховную жизнь. Однако после освобождения от семи смертных грехов, её внешний вид резко меняется: она полностью скрывает свое тело, а её взгляд и мимика становятся сдержанными.
«Крестное знамение», 1932
Фильм рассказывает об угнетении христианской веры в Римской империи. ДеМилль не просто обращается к раннехристианской истории, но и создает моральный ориентир для современного зрителя. Режиссер использует библейский материал как способ продемонстрировать ценность нравственных принципов, противопоставленных политическому цинизму, роскоши и упадку римской элиты.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Как и в двух предыдущих фильмах, здесь нарратив строится на противопоставлении власти и веры. Император воплощает светскую власть, основанную на произволе и жестокости. Контрастность проявляется в действиях: Цезарь поджигает город, что приводит к гибели людей, а Тайрос — посланник апостола Павла — помогает нуждающимся, несмотря на свое скромное положение.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Контрастность выражается не только в действиях, но и в визуальном языке. Мужчины, охотящиеся на христиан, изображены почти как варвары. Такую ассоциацию режиссер выстраивает при помощи их поз — сгорбленные и сидящие на полу, а также с помощью грубого костюма и грязи, в которой измазаны их лица. Христиане, напротив, интуитивно симпатизируют зрителям, так как одеты в аккуратные одеяния и выглядят чисто. Важно отметить расположение камеры: сцена с охотниками снимается с низкой точки, подчеркивая их падение и деградацию души. Кадр с христианами сделан слегка снизу, как бы возвышая людей на экране и подчеркивая их духовный рост. С помощью визуального языка режиссер настраивает зрителя на интуитивное чувствование симпатии к религии и отторжения к грубой власти и политике.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Противопоставление проводится также между горожанами и верующими. Городская толпа изображена как безликое и хаотичное скопище людей. Эти люди, далекие от религии, больше напоминают в своих действиях животных — они толкаются, прыгают друг на друга, забираются на выступы.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Христиане, наоборот, предстают как собранный и персонализированный народ, потому что у каждого подсвечены лица. Несмотря на большое количество людей, в кадре создается ощущение порядка, как будто каждый находится на своем месте. Так ДеМилль передает идею того, что вера приносит устойчивость и гармонию человеку.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
ДеМилль создает контрастность также и в женском образе. Императрица облечена в обнаженные одеяния, роскошные ткани и украшения из драгоценных. Первое ее появление в фильме — сцена с купанием — акцентирует безнравственность и приверженность мирским удовольствиям. Мерсия, напротив, окутана в простые, но легкие ткани, которые полностью прикрывают ее тело. С помощью этого подчеркивается целомудренность и духовная чистота девушки.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Масштабность также несет свой смысл. Власть подчеркивается крупными кадрами, в которых фигура человека теряется и обезличивается. Это подчеркивает безразличность императора к своему народу. Христианское сообщество показывается в небольших и тесных помещениях, создающих ощущение сплоченности и единства.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Важную роль играет освещение сверху, которое создает ощущение божественного свечения. Так, ДеМилль подчеркивает постоянное присутствие Бога рядом с верующими, даже перед смертью.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Поза Мерсии подчеркивает ее непоколебимую верность религии — она стоит прямо, как статуя, взгляд уверенный.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
Мечтательный и устремленный в небо взгляд, подсвеченные лица и центральная композиция кадра создают образ веры, надежды и устремленности к духовному развитию.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
В сцене боев в Колизее крупные планы плачущих и удивленных зрителей придают драматизм эпизоду и указывают на внутренний перелом общества. Некоторые горожане стали сомневаться в правоте и справедливости власти.
«Крестное знамение», Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
В качестве лейтмотива на протяжении всего фильма выступает символика христианства — знак креста. В оригинале фильм называется «The sign of the cross», что дословно переводится как знак креста, указывая на центральную метафору фильма.
В рассмотренных фильмах Сесила Б. ДеМилля религиозная тематика выступает в качестве реакции режиссёра на моральные трансформации американского общества 1920–1930-х годов. Для ясности и драматизма картины режиссер использует принципы нарративного противопоставления: власти и веры, хаоса и порядка, а также визуального: контрастность, масштаб, ракурсы. Его фильмы работают как инструмент морального наставления, предлагая зрителю вернуться к религиозным ценностям в период общественного упадка.
Paul Goodman, Frank Otto Gatell America in the twenties: The beginnings of contemporary America. — New York: Holt, Rinehart a. Winston, Cop., 1972. — 247 с.
Дэвид Бордуэлл, Кристин Томпсон, Джефф Смит; перевод с английского A. С. Иевлевой. Искусство кино: введение в историю и теорию кинематографа. — Москва: Бомбора: Эксмо, 2024. — 653 с.
Михельсон О.К., Поляков Н. С. Библия и Голливуд. К вопросу о популярности библейских сюжетов в американском кинематографе // Культура и цивилизация. — 2017. — №Том 7. № 5А. — С. 568-580.
«Десять заповедей» (The Ten Commandments), Сесил Б. ДеМилль, 1923 г.
«Царь царей» (The King of Kings), Сесил Б. ДеМилль, 1927 г.
«Крестное знамение» (The Sign of the Cross), Сесил Б. ДеМилль, 1932 г.
