Образ Распутина в американском комиксе
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
КОНЦЕПЦИЯ
Если у западной массовой культуры и есть икона «русского мрака», ее место по праву принадлежит не выдающемуся мыслителю, не стратегу, и, пожалуй, даже не главе государства, а фигуре, построенной из цепи эпизодов, слухов и противоречивых нарративов.
ред. А. Аверченко, «Новый сатирикон», 1917
Григорий Распутин, человек без трактатов и идеологии, обросший сетью слухов, полуправд и мистических клише, обрел статус символа не столько как участник российских событий начала XX столетия, сколько как магнит для безумных мифов, в которых византийская духовность и магия российской провинции, интриги при дворе и откровенная телесность, пророческая риторика и многократная гибель сливаются воедино в одной каноничной фигуре. Его силуэт, борода, прямой пронзающий взгляд исподлобья сразу сигнализируют зрителю об иной природе героя, выделяют его из потока узнаваемых лиц истории России.
Дон Шарп, «Распутин, безумный монах», 1966
Западная культура начала работать с образом Распутина задолго до его появления комиксах. Немое кино, хоррор школа Hammer, музыкальные композиции подготовили зрителя воспринимать Распутина не как героя из учебника, а как культурный маркер, знак опасности и притяжения. Легенда обрастала матрицей, Россия становилась территорией древнего колдовства и мистического соблазна, религия превращалась в инструмент магии, харизма — в ауру необъяснимого влияния, а феномен смерти приобретал структуру ритуального повторения. Чем дольше героя пытались уничтожить, тем сильнее он становится, вновь вернувшись.
Крис Роберсон, Майк Миньола, «Rasputin: The Voice of the Dragon», 2017
Комикс как медиум не мог обойти эти мифы стороной. Для графического искусства важен не исторический сюжет, а сила знака, который становится инструментом оптики, позволяющим автору говорить о нарушении порядка миров и о магии, которую невозможно объяснить, но невозможно и игнорировать. Визуальный образ складывается на страницах мгновенно: смоляная борода, глубокий взгляд и вытянутая фигура продолжают мигрировать из серии в серию, так же как и характерный баланс между статичными угрожающими позами и более динамичной пластикой.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Появляются закономерные вопросы: каким образом трансформируются смыслы образа Распутина в зависимости от исторических и культурных условий, и как эти изменения свидетельствуют о глубинных сдвигах в восприятии «иностранного» и «иного»? Как три качественно различные системы страха и смыслов отражают эволюцию американского культурного воображения на протяжении нескольких десятилетий? Ответы на эти вопросы мы и ищем через анализ комиксов американских авторов.
Филип Геллатт, Тайлер Крук, «Petrograd», 2011
Фокус исследования направлен на работы, в которых образ Распутина не является лишь фоном, а выступает важным сюжетным центром: Hellboy и B.P.R.D. от Dark Horse, X Men: Colossus Bloodline от Marvel и Rasputin от Image Comics. Нельзя не упомянуть и Petrograd (Oni Press, 2011), предлагающий более документальную версию без акцента на мифологию и мистику и потому остающийся за рамками нашего анализа. Рубрикация исследования отражает три функции, которые образ Распутина принимает внутри различных комикс вселенных, от перерождающегося мистика к наследственному проклятию и затем к фигуре, ставшей объектом манипуляций.
УЖАС БЕЗ КОНЦА
Майк Миньола, Скотт Алли, Лоренс Кэмпбелл, Кристофер Миттен, «B.P.R.D. The Devil You Know», 2017–2018
Хеллбой впервые появился в 1993 году в коротком рассказе Майка Миньолы, и вокруг него быстро сложилась серия о полудемоне, призванном на Землю в 1944 году в ходе нацистского оккультного ритуала. В этой вселенной Григорий Распутин играет ключевую роль, выступая как таинственный архитектор магического плана, чье влияние простирается далеко за пределы простой исторической фигуры.
Майк Миньола, «San Diego Comic-Con Comics № 2», 1993, первое появление Hellboy
Образ Распутина в «Hellboy» следует рассматривать в расширенном историко-культурном контексте, поскольку он отражает не только послевоенные страхи или упрощенную аллегорию холодной войны, но и комплексный процесс переосмысления России в западном сознании после распада Советского Союза. В девяностые годы американское восприятие России трансформируется, страна перестает быть сугубо политическим оппонентом, превращаясь в загадочный культурный и неконтролируемый феномен, на который проецируются более глубокие страхи и фантазии, связанные с оккультной необъяснимостью властью на Востоке для демократического наблюдателя.
Президент РФ Борис Ельцин и президент США Уилям Дж. (Билл) Клинтон. Первый официальный визит президента США Билла Клинтона в Москву. 12–14 января 1994 г.
В этой конструкции Распутин, всегда находившийся в тумане мистицизма и эзотерики, находит свое место не просто как безумный манипулятор или божественный чудотворец, но как универсальный архетип страхов непредсказуемого возрождения России из недр ее таинственного прошлого, окутанного легендами, становится сакральным элементом переосмысления европейской и американской идентичности сквозь призму отношения к Востоку.
Майк Миньола, «Hellboy: Wake the Devil», 1996
Нарративно Распутин в «Hellboy» построен как фигура, действующая вне любых исторических рамок. Миньола намеренно лишает его понятного происхождения и читаемой мотивации, персонаж появляется в разных эпохах и каждый раз сохраняет автономию и собственную внутреннюю логику, которую невозможно предугадать ни пособникам, ни врагам. Все союзы, в которые он вступает, от оккультных орденов до сверхъестественных сущностей, оказываются временными инструментами, а не реальным сотрудничеством. Его цели никогда не артикулированы полностью и не совпадают с интересами тех, кто считает себя его соратником. Такая закрытость и стратегическая непрозрачность превращают Распутина не в идеологического противника, а в носителя собственной изолированной траектории, продолжающейся сквозь десятилетия и не зависящей от политических декораций.
Майк Миньола, «Hellboy: Seed of Destruction», 1994
Майк Миньола, «Hellboy: Wake the Devil», 1996
Этот образ идеально ложится на культурный фон девяностых, когда западное восприятие России смещается из сферы стратегической в сферу тактическую, внешние партнерства выглядят хрупкими, глубинные намерения масс остаются неясными, а прошлое словно готово вернуться в иной форме. Невозможность понять искренность намерений Распутина работает как прямая параллель с тревогой перед тем, что любые договоренности с Востоком могут оказаться лишь временными решениями, что фигура, формально включенная в мировую структуру, на деле живет по внутренним нераскрываемым законам. Визуальный нарратив подчеркивает ту же идею.
Майк Миньола, «Hellboy: Seed of Destruction», 1994 Майк Миньола, «Hellboy: Wake the Devil», 1996
Распутин в «Hellboy» почти всегда является самым темным элементом панели, его фигура утопает в плотной тени, а зрителю видны лишь фрагменты: руки, глаза или символы на плаще. Поза обычно статична и прямолинейна и является вертикальной осью сцены, и даже когда остальные фигуры находятся в движении, Распутин остается неподвижным, непоколебимым источником власти.
Майк Миньола, «Hellboy: Seed of Destruction», 1994 Майк Миньола, Скотт Алли, Лоренс Кэмпбелл, Кристофер Миттен, «B.P.R.D. The Devil You Know», 2017–2018
Контрасты света и тьмы, отсутствие бытовых деталей, редкая мимика и жесты, напоминающие ритуальные, создают ощущение отстраненности от мира живых. Ограниченная палитра, построенная на глубоких синих и черных оттенках с редкими вспышками света, стирает впечатление о «живом» теле и закрепляет Распутина как устойчивый символ чуждости, перерождения и автономии.
Майк Миньола, «Hellboy: Wake the Devil», 1996
УЖАС ВНУТРИ
Мини-серия «X Men: Colossus Bloodline» выходит в 2005 году, уже после трагедии 11 сентября и начала войны с терроризмом. В этот период культурная оптика США смещается от образа далекого внешнего фронта к идее скрытой угрозы, которая может поджидать каждого, живя среди «своих», в той же стране, в соседнем доме, в безупречном с виду гражданине, а порой и в собственном теле. Враг успел приехать задолго до удара и раствориться в повседневности, превратившись в спящего агента с наследуемым изъяном, который невозможно увидеть и который можно носить в себе всю жизнь.
Знак с призывом к пассажирам метро сообщать о подозрительном, Нью-Йорк, 2005
Комикс встроен в эту логику очень точно. Распутин перестает быть фигурой, выступающей против героев, как в «Hellboy», и растворяется внутри семейной истории Колосса. Он объявляется не столько историческим персонажем, сколько частью родословной: его кровь, его «фактор» распределен между потомками, которые живут уже в другом времени и в другой стране. Его план не в том, чтобы захватить власть здесь и сейчас, а в том, чтобы расселить себя по будущему, встроиться в чужие судьбы так, чтобы через несколько поколений никто уже не мог отделить себя от этой примеси.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Для Колосса это означает, что враг приходит не через границу, а изнутри фамилии. Он узнает, что его сила и его проклятие связаны с именем человека, которого западное воображение давно записало в каталог чудовищ русской истории. Распутин здесь работает как метафора внутреннего «чужого», который легализован, вписан в документы и семейные альбомы, но при этом сохраняет потенциал разрушения. Нарратив постоянно подчеркивает именно наследственный характер угрозы: речь идет не о том, чтобы остановить магический ритуал, а о том, возможно ли вообще разорвать связь с тем, что уже прописано в крови.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
То, что носителем этого наследия делают русского супергероя из команды американских мутантов, тоже не случайно. Россия в начале двухтысячных уже не воспринимается как прямой геополитический противник, остается фигурой «восточного» партнера, про которого никогда нельзя быть до конца уверенным, на чьей он стороне.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Перекодируя эту тревогу в семейную драму, «Bloodline» превращает Распутина в своеобразный «восточный ген», который встроен в коллективный Запад и постоянно угрожает ему изнутри, и не только силой, но и тем, что этот ген невозможно вычислить, перевоспитать или отгородить стеной. Нарративный дуэт Распутина и Колосса строится именно на этом страхе: чем сильнее герой пытается дистанцироваться от своего предка, тем очевиднее, что его собственная мощь, его неуязвимость и его место в команде напрямую с этим предком связаны.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
В визуальном плане комикс вытаскивает Распутина из абстрактного мрака и делает его максимально телесным и физически навязчивым. Художники постоянно показывают его тело в действии: он тащит противника по снегу, врезается в него всем весом, выходит из проруби с разбитым лицом и кровью на льду, демонстративно обнажает старую рану на животе в наполненном людьми зале.
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Крупные планы лица с широко раскрытыми глазами и оскалом дают ему животную выразительность, рядом всегда есть чье-то уязвимое тело: женщина, к которой он прижимается, кандидатка в ученицы, за подбородок которой он держится пальцами. Цвет работает на ту же идею: теплые винные и мясные красные, желтые огни ресторана и свечей, плотные тени в синих ночных эпизодах — все крутится вокруг мотива плоти, раны и крови.
УЖАС ОСТАТЬСЯ
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
Когда выходит мини-серия «Rasputin», образ России в американской политике уже снова жестко смещен в сторону угрозы: аннексия Крыма, начало войны на востоке Украины, разгоны протестов, давление на оппозицию, риторика осажденной крепости, в которой любое инакомыслие превращают в измену. На этом фоне особенно показательно, что американский комикс, берущий фигуру Григория Распутина, не усиливает привычный миф о «русском мраке», а, наоборот, выстраивает историю человека, которого собственная страна всеми силами пытается довести до смерти, и который, по фантастическим обстоятельствам, все же выживает и уезжает в США, чтобы прожить другую счастливую жизнь.
Мемориал Бориса Немцова, 2015
Серия сознательно строится как дистанцирование от привычной демонизации. Авторы оставляют ключевые элементы легенды, крестьянское происхождение, странствия, целительство, придворную роль, убийство заговорщиками, но каждый раз смещают акцент: не на разрушении, а на попытке сохранить хоть какую-то жизнь внутри катастрофического века. Распутин у Гресиан и Россмо не манипулятор, не архитектор политического заговора, а человек, который слишком остро чувствует боль других и снова и снова вмешивается, чтобы ее уменьшить, хотя понимает, что система при этом остается прежней. Мир пользуется его даром как бесплатным ресурсом и одновременно записывает его в чудовище, удобное для коллективного самооправдания.
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
В этой логике его гибель выглядит уже не наказанием за злодейство, а предсказуемым исходом для человека, который оказался в точке, где частное сострадание не способно изменить ход истории. Фантастическая развилка, где Распутин все же выживает после ночи убийства и через десятилетия оказывается в США, работает как прозрачная метафора: чтобы перестать быть инструментом чужой истории, ему нужно физически покинуть пространство, где эта история разворачивается. Россия в этом прочтении не просто страна происхождения, а поле, где любые попытки сопротивляться течению событий приводят либо к смерти, либо к эмиграции.
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
Для американского читателя середины 2010-х такая фигура легко накладывается на актуальный образ «русского» как человека, который оказывается зажат между агрессивным государством и чужими войнами и который может сохранить себя только уйдя, уехав, начав жить в другой системе координат.
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
Визуальный язык поддерживает этот поворот. Россмо рисует Распутина не тяжелой монолитной фигурой, а худым, почти прозрачным, постоянно колеблющимся телом. Линия дрожит, силуэт часто размывается, черная густая масса волос и бороды обрамляет не грозную икону, а уставшее, местами растерянное лицо. Холодный зеленый, которым отмечены эпизоды целительства и мистических вмешательств, работает не как знак злой силы, а как напоминание о цене контакта с чем-то нечеловеческим: свет вытесняет привычные цвета, обжигает сцены, каждый раз показывая, что любое чудо оставляет след, новую рану, новый долг.
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015
ВЫВОД
Американская комиксная культура использует Распутина как подвижный миф, а не историческую фигуру. Его образ проходит путь от внешнего ужаса к внутреннему наследию и далее к человеческой уязвимости, и каждый этот поворот фиксирует не самого Распутина, а смену западного взгляда на Россию. Один и тот же набор визуальных и нарративных кодов превращается в индикатор исторических тревог, культурных сдвигов и меняющихся способов понимать «иное».
Алекс Гресиан, Райли Россмо, «Rasputin», 2014–2015 Майк Миньола, «B.P.R.D. The Devil You Know», 2017–2018 Дэвид Хайн, Хорхе Лукас, «X-Men: Colossus — Bloodline», 2006
Общий знаменатель этих версий прост и упрям: Распутин в американских комиксах существует не как портрет, а как инструмент. Его борода, взгляд, ряса, смерть и возвращение образуют устойчивую визуальную грамматику, которую каждый раз наполняют разными смыслами. В этом и заключается парадокс образа: чем дальше комиксы уходят от биографии и чем свободнее обращаются с фактами, тем точнее они фиксируют то, как меняется западное воображение о России, о Востоке, о чужом и своем. Распутин здесь уже не «безумный монах» и не музейный экспонат, а гибкий мифический механизм, который всякий раз запускается заново, сколько бы он не покрывался пылью и не ломался.
Mike Mignola, John Byrne. Hellboy: Seed of Destruction // Dark Horse Comics, 1994. Дата обращения: 12 ноября 2025.
Mike Mignola. Hellboy: Wake the Devil // Dark Horse Comics, 1996. Дата обращения: 15 ноября 2025.
Mike Mignola, Scott Allie, Laurence Campbell, Christopher Mitten. B.P.R.D.: The Devil You Know // Dark Horse Comics, 2017–2018. Дата обращения: 13 ноября 2025.
Chris Roberson, Mike Mignola. Rasputin: The Voice of the Dragon // Dark Horse Comics, 2017. Дата обращения: 13 ноября 2025.
David Hine, Jorge Lucas. X-Men: Colossus — Bloodline // Marvel Comics, 2006. Дата обращения: 13 ноября 2025.
Alex Grecian, Riley Rossmo. Rasputin // Image Comics, 2014–2015. Дата обращения: 14 ноября 2025.
Philip Gelatt, Tyler Crook. Petrograd // Oni Press, 2011. Дата обращения: 12 ноября 2025.
Mike Mignola. San Diego Comic-Con Comics № 2 (первое появление Hellboy) // Dark Horse Comics, 1993. Дата обращения: 14 ноября 2025.
Douglas Smith. Rasputin: Faith, Power, and the Twilight of the Romanovs // Farrar, Straus and Giroux, 2016. Дата обращения: 13 ноября 2025.
Mike Mignola, John Byrne. Hellboy: Seed of Destruction // Dark Horse Comics, 1994. Дата обращения: 12 ноября 2025.
Mike Mignola. Hellboy: Wake the Devil // Dark Horse Comics, 1996. Дата обращения: 15 ноября 2025.
Mike Mignola, Scott Allie, Laurence Campbell, Christopher Mitten. B.P.R.D.: The Devil You Know // Dark Horse Comics, 2017–2018. Дата обращения: 13 ноября 2025.
Chris Roberson, Mike Mignola. Rasputin: The Voice of the Dragon // Dark Horse Comics, 2017. Дата обращения: 13 ноября 2025.
David Hine, Jorge Lucas. X-Men: Colossus — Bloodline // Marvel Comics, 2006. Дата обращения: 13 ноября 2025.
Alex Grecian, Riley Rossmo. Rasputin // Image Comics, 2014–2015. Дата обращения: 14 ноября 2025.
Philip Gelatt, Tyler Crook. Petrograd // Oni Press, 2011. Дата обращения: 12 ноября 2025.
Mike Mignola. San Diego Comic-Con Comics № 2 (первое появление Hellboy) // Dark Horse Comics, 1993. Дата обращения: 14 ноября 2025.
Президент РФ Борис Ельцин и президент США Уильям Дж. (Билл) Клинтон. Первый официальный визит президента США Билла Клинтона в Москву. 12–14 января 1994 г. // [Электронный ресурс], Архив Президентского центра Б. Н. Ельцина, 1994. Режим доступа: https://yeltsin.ru/archive/photo/9078/ Дата обращения: 14 ноября 2025.
Знак с призывом к пассажирам метро сообщать о подозрительной активности. Нью-Йорк, 6 октября 2005 г. // [Электронный ресурс], CBS News Photo Archive, 2005. Режим доступа: https://www.cbsnews.com/pictures/ny-subway-threat/9/ Дата обращения: 12 ноября 2025.
Мемориал Бориса Немцова на Большом Москворецком мосту. 2 апреля 2015 г. // [Электронный ресурс], Проект «Немцов Мост», 2015. Режим доступа: https://nemtsov-most.org/2015/04/02/history-morning-april-2-2015-there-are-thermoses-with-hot-tea/ Дата обращения: 13 ноября 2025.
Ред. А. Аверченко. Новый Сатирикон. 1917. № 1–45. — Пг.: Т-во «Н. Сатирикон», 1917. Дата обращения: 14 ноября 2025.
Don Sharp. Rasputin: The Mad Monk (фильм) // Hammer Films, 1966. Дата обращения: 14 ноября 2025.
