Ночной Васильевский остров: исследование индустриальной среды
Моя работа исследует Васильевский остров в Санкт-Петербурге как звуковое и культурное пространство, сосредотачиваясь на его ночной, индустриальной атмосфере. Опираясь на подходы культурной теории звука (Murray, LaBelle), я рассматриваю город не только как визуальное, но и как акустическое явление — среду, в которой слышимость формирует опыт места и восприятие его истории.
Васильевский остров представляет собой сложный синтез промышленных, транспортных и жилых зон. Ночью этот синтез проявляется особенно отчетливо: заводские корпуса, склады и причалы создают уникальный звуковой ландшафт, где гул машин, скрип ворот и плеск волн в соседних доках становятся выразительными элементами городской идентичности. Моя цель — зафиксировать эти звуки и смонтировать их в последовательность, которая отражает ночной остров как культурный и акустический объект.
Карта Васильевского острова, г. Санкт-Петербург
Ночной Васильевский остров обладает уникальным акустическим ландшафтом (soundscape), который невозможно полностью воспринимать визуально. Индустриальные и портовые объекты создают слоистую звуковую среду, отражающую социальную, историческую и культурную идентичность острова.
Ночью индустриальные гулы, скрипы и вибрации становятся слышимыми на фоне минимального городского шума. Пустынные складские дворы и набережные создают акустический контраст, усиливающий восприятие отдельных звуков. Звуки ночного острова фиксируют социальную и экономическую память места: от портовых операций XVIII–XIX веков до современных промышленных объектов.
Методология исследования включает прогулку с портативным рекордером, запись ключевых точек острова и создание аудиальной карты. Я планирую структурировать материал как маршрут, включающий промышленные зоны, транспортные узлы и культурные ориентиры, связывая их с историей и современным использованием. В композиции будут сочетаться прямые записи (field recordings) и смонтированные слои, создавая «звуковую экскурсию», которая позволяет слушателю ощутить пространство и время ночного острова через слух.
Ключевые точки исследования: Биржевой мост и причалы — плеск воды, шум проходящих судов, металлические конструкции. Заводы и промзоны (район Морского вокзала, Красного Треугольника) — гул машин, скрип ворот, вибрации оборудования. Складские кварталы и переулки — эхо шагов, скрежет колес тележек, случайные голоса. Научно-исследовательские институты и порты — фоновые механические звуки, генераторы, отдаленный транспорт. Пешеходные зоны и набережные — контраст с индустриальной средой: ветер, отражение звука воды, редкие разговоры.
Аналитически проект опирается на работы Брэндона ЛаБелля, который утверждает, что акустическая среда формирует восприятие пространства и культурные практики, и Рэймонд Мюррей Шафера, рассматривающего звук как социальный и политический феномен, влияющий на городскую жизнь. В моем исследовании ночной Васильевский остров выступает как «акустическая текстура», где индустриальные и природные звуки создают опыт, недоступный визуальной картине города.
Проект стремится не только зафиксировать звуки, но и стимулировать слуховое восприятие места, позволяя воспринимать город как комплексное сенсорное пространство. Результатом станет интерактивная карта или аудиокомпозиция, отражающая динамику ночного острова, создающая уникальную «акустическую прогулку» по индустриальной среде Санкт-Петербурга.
История Васильевского острова
Васильевский остров был одним из первых территориальных участков, освоенных при строительстве Санкт-Петербурга. Его географическое положение у Невы и Финского залива делало остров стратегически важным для порта и судоходства. На Стрелке острова размещались портовые склады и причалы, через которые проходили товары и пассажиры. Звуковая среда того времени формировалась за счёт:
стука корабельных досок, канатов и такелажа;
звуков работы портовых кранов и тележек;
криков грузчиков, погрузка товаров;
плеска волн и криков чаек.
Даже в XVIII веке акустика острова определяла ощущение пространства: шум порта и работа людей создавали ambient layer, в котором формировался городской опыт.
В XIX веке Васильевский остров превращается в торговый и складской центр города. Строятся набережные, склады, мостовые конструкции, обеспечивающие транспортировку товаров. Промышленная деятельность пока не доминирует, но уже появляются небольшие мастерские и судоремонтные пункты.
Акустический контекст: металлический звон при ремонте кораблей; эхо шагов и работы кранов по складским дворам; плеск воды в каналах и на причалах. Здесь формируется ранний soundscape, где пересекаются человеческая активность, транспорт и природные звуки.
Конец XIX века ознаменован промышленным ростом. На острове появляются порты, склады промышленных материалов, мастерские по обработке металла, текстиля и льна. Архитектура меняется: промышленные корпуса, краны, железные конструкции создают характерные акустические эффекты — металлический резонанс, гул станков, вибрации пола. Звуки индустриального периода: industrial hum от работы мастерских; скрип ворот и подъемных механизмов; колеса тележек и карет; механические отражения в промышленных дворах.
Это формирует акустический слой, который Мюррей определяет как социально-культурный феномен: звук обозначает функции пространства и роль человека в нём.
После революции Васильевский остров сохраняет промышленную и портовую активность. Здесь функционируют порты, склады, судоремонтные мастерские и предприятия по обработке металлов и химических веществ. Ночные и дневные soundscapes: низкочастотный гул оборудования; скрежет и стук металлоконструкций; шаги рабочих по пустым дворам; гул поездов и звук транспортных средств. Ночная акустика советского периода усиливает ощущение присутствия человека и техники, даже в отсутствие видимого движения. Звуки создают индустриальный ритм жизни острова, фиксируя социально-экономическую структуру.
После распада СССР часть промышленных объектов пришла в упадок, но портовая и частично промышленная деятельность сохранилась. На острове сейчас сочетание работающих складов, причалов и заброшенных корпусов. Современные акустические слои: гул генераторов и оборудования; скрип промышленных ворот; вибрации металлических конструкций; плеск воды, ветер и редкие шаги на набережных. Контраст между активными промышленными зонами и пустынными складскими дворами создаёт layered soundscape, который можно воспринимать как акустическую карту истории острова.
История острова тесно связана с его звуковой идентичностью: портовые и индустриальные шумы фиксируют экономическую и социальную активность; естественные звуки воды и ветра создают контраст с индустриальной средой; современные записи (phonography) позволяют слушателю ощутить историческую глубину острова через звук.
Карта ночного маршрута
низкочастотный гул турбин (industrial hum); вибрации металлоконструкций; периодические пуски систем охлаждения; шипение пара и вентканалов.
ТЭЦ создаёт энергетический звуковой фон всего района и символизирует взаимодействие человека с техногенной инфраструктурой. Низкие частоты распространяются далеко и формируют акустический климат («тепловой звук» мегаполиса). Это показывает зависимость города от непрерывной работы промышленных объектов и напоминает о скрытой инфраструктуре, обеспечивающей повседневную жизнь.
металлический гул; редкие перегрузочные сигналы; глубокие вибрации корпусных работ.
Балтийский завод — одна из последних действующих индустриальных мощностей в центре города. Его звук — это акустическая память индустриализации, прямое продолжение традиций петербургского судостроения XIX–XX веков. Ночные записи выявляют скрытые ритмы производства, которые днём растворяются в городском шуме. Это показывает, как тяжёлая промышленность сосуществует с жилой средой, влияя на акустическую и экологическую нагрузку района.
скрип старых металлических ворот; гул пустых помещений, отражения шагов; глухие удары грузовых платформ; эхо в бетонных коридорах.
Складские территории создают пустотный индустриальный звук, где слышна не только техника, но и архитектура. Эхо и металлические резонансы раскрывают физику пространства: здания звучат сами по себе. Экологически это «память логистики» — следы старых торговых путей и советской системы распределения. Ночью склады становятся акустическими камерами, показывающими, как архитектура формирует городское звучание.
плеск воды о гранит; эхо от судов на рейде; редкие шаги; слабый ветер в флагах и тросах.
Здесь вода действует как естественный акустический медиатор, отражая и унося звуки индустриальной части острова. Набережная — переход между человеком и водой, между индустрией и природой. Этот звук говорит о взаимодействии городской гидрологии и урбанистической экологии: вода глушит или усиливает шумы и формирует ночную тишину как ценность.
крики чаек, отражающиеся от воды; резкие пикировочные звуки; звук крыльев над поверхностью.
Чайки — важный элемент урбанизированного побережья. Их звуки — напоминание о том, что даже внутри индустриальной зоны существует биосфера. Контраст между механическим гулом и живыми голосами птиц создаёт экологически значимый слой coexistence— сосуществования природы и техносферы.
плеск волн; работа мелких судов; низкий гул от дальних кораблей; эхо от мостов и причалов.
Звук Малой Невы — это гидроакустический фон острова. Он связывает пространство с историей города, когда вода была главной дорогой Петербурга. Водный звук отражает экологическую динамику: качество воды, скорость течения, уровень ветра. Это природный слой, который структурирует всю акустическую карту района.
Кладбище — акустическая пустота, «негативное пространство» звуковой карты. Оно показывает: границы между городским шумом и тишиной, культурный слой памяти, присутствие природного звука внутри плотной городской среды.
Здесь возникает sound of absence, важный для контраста и анализа экологии громкости мегаполиса.
Заключение
Исследование ночного Васильевского острова показывает, что звуковая среда территории является многослойной структурой, в которой переплетаются индустриальные, природные и социальные элементы. Ночь делает эти слои различимыми: исчезновение повседневного городского шума обнажает устойчивые ритмы производства, инфраструктуры и воды, создавая доступ к скрытой акустической ткани острова. Каждый звук — от низкочастотного гула ТЭЦ-7 до плеска Малой Невы и металлических вибраций Благовещенского моста — фиксирует не только текущее состояние среды, но и её историческую и культурную память. Акустический портрет острова раскрывается как результат долгого взаимодействия человека, промышленности и природных процессов. Эти слои образуют уникальную экологию, где индустриальные объекты функционируют одновременно как действующие производственные мощности и как носители звукового наследия.
Ночное полевая запись позволяет услышать город вне визуального доминирования: звук выступает самостоятельным инструментом анализа пространства. Васильевский остров проявляется как архив урбанистической памяти — место, где прошлое и настоящее продолжают звучать одновременно, формируя идентичность района через акустическую глубину, а не только через архитектурные или исторические факты. Таким образом, звук становится способом говорить о городе — о его экономике, социокультурной структуре, трансформациях и напряжениях — иначе, чем через текст или изображение.
LaBelle, Brandon. Background Noise: Perspectives on Sound Art. Bloomsbury Publishing, 2015.
Murray Schafer, R. The Soundscape: Our Sonic Environment and the Tuning of the World. Destiny Books, 1994.
