Иное, сокрытое в работах Евгения Антуфьева
Бронзовые застывшие в вечности цветы, глиняные урны для праха с изображением стражей с птичьими головами, деревянные сфинксы, керамические шаманские маски. Евгений Антуфьев является современным художником и принадлежит миру, где законы его устройства давно изучены и описаны. Но часто его работы вызывают ощущение тайны, непостижимой и древней. Художник пытается выстроить мост в неизведанное, скрытое в нас самих и мире вокруг. Он заглядывает внутрь человека, уподобляя его вселенной и ищет внутри него «что-то сияющее холодным светом, что-то вечное». Через соприкосновение с архаическими иррациональными сторонами человеческого (человеческого ли?) опыта, Антуфьев будто старается прикоснуться к истине, но лишь прикоснуться, потому что невозможно «понять» её привычным рациональным способом. Именно «непознаваемость» так важна для мистического опыта. Являясь непознаваемым и сокрытым этот опыт противопоставляется обыденному, становясь тем самым Иным.
Евгений Антуфиев в одной из своих масок
Первой оптикой для рассмотрения иного в данном исследовании является диалог. Художник устраивает перекличку с творцами давно ушедших эпох и совсем недавних. С одной стороны, он обращается к художникам, с которыми он и лично мог бы быть знаком, ушедшим совсем недавно. С другой, часто его работы встраивается в полилог с духами прошлого. В этих разговорах рождается нечто не повседневное, сокрытое от привычного взгляда.
Евгений Антуфьев в одной из своих масок, 2012
Другой важной призмой, частично пересекающейся с предыдущей, становится миф. В своих работах художник часто отсылается к мифологическим образам. Он заимствует из шаманских практик, пришедших из родной для художника Тувы, отсылается к Египетской мифологии, русскому космизму, народному искусство и прочим направлениям, так или иначе ассоциирующихся с иным, мистическим способом смотреть на мир. В своих работах художник часто изображает неких персонажей, про которых точно и не скажешь, кто они. То ли духи природы, то ли боги, то ли части человеческой души. Так или иначе, работы Антуфьева отображают некие нематериальные мифологические образы, недоступные нам в таком материальном воплощении в обычной жизни. Для этой оптики важна не столько архаичность, но сам тип мышления, порождающий магические ритуальные образы.
«Пространство сужается до размеров собственного тела, где и происходят пугающие процессы. Все окружающее трансформируется, так как первый шаг это смена оптики, смена восприятия, нельзя смотреть на солнце без черных очков, глупо смотреть на реальность не вырвав свои глаза, и не заменив, их на глаза мудрой рептилии.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Еще одним аспектом взаимодействия с иным является материальная составляющая творческого метода художника. Для Антуфьева на первый план при создании работ выходит материал. Он работает с большим множеством материалов: деревом, смолой, бронзой, тканью, вышивкой, костью, метеоритом, с человеческими волосами, клеем, пластиком. Работая с различными, часто противоположными по свойствам материалами, художник каждый раз будто по-новому соприкасается с чем-то неизведанным, разгадывает правила игры материала, тем самым переживая опыт иного.
оптика:
◖диалог◗
«Мне нравится, когда выставка превращается в какой-то археологический объект, когда ты смотришь и пытаешься понять, зачем это. Пытаешься расшифровать знаки. Выступаешь в роли археолога. Большинство этнографических и археологических записей основаны на каких-то сплошных допущениях. Образы, которые сложно с ходу атрибутировать, — самые интересные.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Мозаики. Евгений Антуфьев
Фрагмент древнеримской мозаики
В работах Евгения Антуфьева диалог с прошлым занимает значительное место. Зачастую объекты, которые создает художник, выглядят нарочито древними. Не всегда можно разгадать, к какой эпохе отсылают произведения, но часто можно проследить некоторые ассоциации с искусством Древнего Египта, Рима, скифской и других ушедших культур. Эффект архаики возникает за счет неровности форм, состаривании поверхностей путем наложения цветов, затемнения. Часто художник работает с «древними» материалами, такими как керамика, дерево или бронза, известными человечеству уже многие тысячелетия и послужившие в свое время важными компонентами развития цивилизации. В то же время свои работы Антуфьев выполняет в наивной манере, которая также отсылает к «детству» человечества.
Работы Евгения Антуфьева в музее в Палермо на выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть I»
Работы Евгения Антуфьева в музее в Палермо на выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть I»
Работы Антуфьева продолжают мимикрировать в выставочных пространствах. В 2019 году проходит персональная выставка художника под названием «Когда искусство становится частью ландшафта. Части I, II и III». В первой части выставки работы Евгения были выставлены в Палермитанском Археологическом музее в Италии. Они выставлялись в одном пространстве среди архаических греческих, римских, этрусских, финикийских произведений и как бы терялись среди них, сливаясь с окружающим пространством. В одном из интервью Евгений делится радостью от того, как был свидетелем одного разговора на своей выставке. В нем люди гадали, сколько лет ножу, на который они смотрят, не догадываясь о том, что это новодел. В этом желании стереть грань между своими произведениями и творениями прошлого можно разглядеть стремление прикоснуться к некой тайне, выстроить сакральную связь через века и тысячелетия. Художник будто отменяет ограничения времени и пространства, смерти и обращается к создателям прошлого в полной уверенности быть услышанным.
Справа: нож и ножны степных Кри, 1875 г. Рукоятка из рога
Слева: нож работы Евгения Антуфьева. Рукоятна из кости
По центру скульптура Сергея Конёнкова, по бокам произведения Евгения Антуфьева. С выставки «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть II»
По центру скульптура Сергея Конёнкова, по бокам произведения Евгения Антуфьева. С выставки «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть II»
Обращение к далекому прошлому хоть занимает художника, но не является единственной эпохой, с которой он выстраивает связь. На той же выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Части I, II и III», в второй и третьей частях, Евгений строит диалог с вполне конкретными художниками, ближе ему и эпохально и культурно. В части II это русский и советский скульптор Сергей Конёнков (а также Михаил Шемякин, Александр Бурганов, Эрнст Неизвестный и Евгений Вучетич), в III — классик советского неофициального искусства Дмитрий Краснопевцев.
Скульптуры Евгения Антуфьева среди графических работ Дмитрия Краснопевцева на выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть III»
◖магия и миф ◗
«Когда пространство общего мифа схлопнулось, основой для создания и восприятия реальности, стало собственное познание. Но, несмотря на то, что миф умер, его тело, его кости сохранились, теперь они и выступают строительным материалом искусственных реальностей, подобно тому, как некоторые северные племена строят свои жилища из костей китов. Сознание всегда защищается от реальности, потому что, сколь бы прочной она ни казалось, реальность по природе своей ненадежна.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
При взгляде на работы Евгения Антуфьева зачастую возникает ощущение, что смотришь не на объект современного искусства, а на некий сакральный атрибут. Кажется, что назначение его работ — участвовать в сложных магических ритуалах, а не выставляться в современных галереях по всему миру. Внутри светлых, стерильных и совсем не таинственных выставочных пространств работы художника как будто даже находятся в небольшой растерянности.
Работа Евгения Антуфьева на выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть III»
Во многом на такое восприятие работ влияет сильная связь с архаикой, о которой говорилось выше. Ведь именно в начале развития человеческого общества наиболее сильна связь человека с магическими, ритуалистическими практиками, а научное и рациональное начало еще только начинает зарождаться. Хотя и сегодня магическое мышление живет в бытовых приметах, религиозных объектах, гаданиях, гороскопах и т. д, оно уже давно потеряло такое полноправное влияние на мировосприятие большинства людей и проявляет себя лишь в определенных кругах людей и в определенных ситуациях. Художник же действует как археолог и антрополог и будто пытается стереть грань между сегодняшним и днем и временем, когда магическое мышление было единственным способом воспринимать мир, а выживание людей зависело от правильно выстроенных отношений с магическими силами природы и душами умерших предков.
Слева: работа Евгения Антуфьева на выставке «Когда искусство становится частью ландшафта. Часть I». Спава: Урей на древнеегипетсом головном уборе
Некоторые произведения художника можно напрямую сопоставить с архаическими религиозными или ритуальными объектами. Художник часто обращается к анималистическим образам, изображает птиц, лошадей, змей или разных химер. Например, глиняный головной убор в виде змея напоминает о египетской традиции украшать головные царские уборы фараонов змеем Урием (часто вместе с фигуркой птицы), символизировавшем богиню Уаджет. Предполагается, что богиня-змея для египтян была символом вечности, бессмертия, а также защиты. Неудивительно, что именно в древнеегипетской мифологии обращается Антуфьев. Художника интересуют темы смерти или, вернее сказать, бессмертия, а в Древнем Египте посмертная ритуалистика была крайне развита. В тексте из каталога к выставке Евгений говорит: «мне нужно было бы жить в древнем Египте, где строению гробниц уделяли гораздо большее внимание, чем строению дворцов».
«Меня задевает тема бессмертия, потому что я в него верю. В детстве перед сном я часто проектировал свою гробницу — как она должна выглядеть, охраняться и пребывать в абсолютной вечности, неподвижности. Каждая моя выставка — это такая гробница. Совершенный законченный мемориал.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
В другой работе Евгения Антуфьева, глиняном барельефе, птица с головой в виде черепа держит в когтях змею. Противоборство птиц и змей также является древним мифологическим мотивом и встречается, например, в индуизме и буддизме. Там бог Гаруда, наполовину человек наполовину птица, носит на спине бога Вишну и борется со змеями (нагами), выполняя одновременно транспортную и защитную функции. В этом мифе змей выступает скорее в качестве посредника первичного хауса, а птица является олицетворением солнечной и небесной природы. Таким образом, затрагивая тему противоборства птицы и змеи, Антуфьев обращается к богатой мифологической традиции и говорит образным языком о темах порядка, хаоса и мироздания.
Справа: барельеф Евгения Атуфьева Слева: барельеф с богом-птицей Гарудой и змеями, Ангкор-Ват, Камбоджа
Художник вырос в Туве и не раз заявлял о своем интересе к тувинскому шаманизму, являющемуся важной частью жизни тувинского народа на протяжении длительного времени. Шаманы во всех временах и культурах отвечали за коммуникацию между духами и силами природы и людьми. Шаманы могли договориться с невидимыми силами о защите, урожае, исцелении или наоборот наслать болезнь и разрушения. Для того чтобы быть услышанными духами, шаману необходимо совершить камлание, путешествия в иной мир. Камлание требует от шамана определенных ритуальных действий, сопровождающихся танцами и извлечением определенных звуков. Необходимо специальное одеяние и другие ритуальные предметы вроде оберегов, курильницы, бубна или определенной пищи. Порой в качестве элемента ритуального костюма шаманы используют маски. Весь ритуал камлания являет собой символическую смерть шамана и возрождение его новым человеком с сакральными знаниями из иного мира.
«Необходимо поместить кости мифа внутри собственной плоти, включить их в свой скелет, чтобы в полной мере ощутить их радиационное воздействие. Это диктует особые отношение с пространством и материей.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Евгений Антуфьев. Керамические маски
Излюбленным образом Антуфьева является маска. Это многогранный объект принадлежащий как к театральной и праздничной, так и к исконно мистической проторелигиозной традиции. Повсеместно маска использовалась в шаманских ритуальных практиках. Независимо от условий жизни, как в Африке, так и в Сибири появлялась традиция облачаться в специальные костюмы-маски во время проведения обрядов. Маска наделяется магическими свойствами, является необходимым атрибутом для путешествия в иные миры, даруя носящему ее новые волшебные способности и налаживая связь с миром духов.
Слева: Маска шамана. Иркутская область. Конец XIX в. Буряты.
По центру: Шаман в маске кочо, 1927 год
Справа: Маска. Эвенки. Россия, Забайкальская область, начало XX в.
Не только маски в творчестве Евгения ассоциируются с шаманизмом. Некоторые текстильные работы художника напоминают обереги, которые могли бы быть использованы шаманами для излечения болезней, изгнания духов, освящения или проведения заговора. Таким образом художник будто хочет проникнуть в недоступные слои реальности и наладить поломки мира магическим способом, обрести защиту и покровительство незримых, но мощных сил. Также для Антуфьева важным является символическая составляющая ножа, инструмента, который также был важен с древних времен и обладал сильными свойствами. Ножи Антуфьева иногда имеют рукояти в виде животных, что отсылает зрителя к тотемизму и древним анималистическим религиям. Художник сказал в одном интервью: «чувство рассечения, „разъятия“ — оно очень важно: когда ты осознаешь это чувство, мир превращается в бесконечную цепочку трансформаций.»
Сверху: работы Евгения Антуфьева с выставки «Объекты защиты» Снизу: Кукла-оберег для беременных женщин. Мбвела. Ангола (Лубанго), вторая половина ХХ века, Оберег. Казахи. Казахстан, вторая половина XX
Слева: ножи работы Евгения Антуфьева Справа: нож индейцев Тлинкитов
Другие работы Антуфьева вызывают ассоциации с алхимическими, оккультными практиками. Часто работы художника напоминают стол какого-то алхимика или мага, в одной инсталляции могут сочетаться полудрагоценные камни, кости животных, различные емкости, ножи и пр. Создается ощущение отсылки к некоей абстрактной магической ритуалистике, которая приобретает разные оттенки смыслов в зависимости от наполнения и контекста выставки, но в каждом объекте или инсталляции чувствуется погруженность художника в некое «магическое» сознание и то сакральное значение, которое он придает своим объектам.
Евгений Антуфьев, инсталляция с чашей, мрамором, метеоритным железом и змеиной кожей на выставке «Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние…»
Евгений Антуфьев, из проекта «Сияние», 2010
Порой Антуфьев привносит магический контекст в современные реалии, совмещая древние традиции и ритуалы с современностью, с недавним прошлым своей страны. В одной из своих работ художник воссоздает фальшивый «мраморный » куб, вдохновленный реальным пустым пьедесталом на территории санатория, где часто отдыхал художник. В своем творческом переосмыслении этого образа пустого пьедестала Антуфьев размещает на нем круг из костей, снова обращая нас к каким-то оккультным магическим практикам, намекая одновременно и на защитное кольцо и на метку для призыва духа.
Евгений Антуфьев. Мраморный куб на персональной выставке «Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние. Исследование материалов»
Мраморный куб во дворе санатория в Шушенском. Когда-то на нем стояла фигура Ленина, в 1990-е ее снесли. Фото Евгений Антуфьев.
◖материалы◗
«Соединение с материей — это лучше, чем многие телесные наслаждения, лучше чем еда, секс, алкоголь, стимуляторы.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Евгения Антуфьева можно назвать мультидисциплинарным художником. Он создает скульптуры, работает с природными материалами, архивами, фотографирует, делает вышивки, создает инсталляции. Художник использует самые разные материалы, начиная от самых древних, таких как янтарь, дерево или глина и заканчивая современными токсичными красками, метеоритным камнем, льдом или даже зефиром. Материал становится не просто медиумом, помогающим в выражении идей и чувств художника, но полноправным участником творения наравне с самим художником. Материал диктует свои смыслы и способ, каким с ним нужно работать. Он является полноценной сущностью, вступая в диалог со зрителем и художником и являясь своего рода окном в некое измененное ощущение реальности, в иной мир.
Работы Евгения Антуфьева, выполненные из различных материалов
Некоторые материалы, конечно, являют собой связь с теми же архаическими временами, о которых уже много говорилось выше. Дерево, керамика, бронза, янтарь. Эти материалы использовали люди с самого начала и их открытие, как в случае с глиной, часто являлось кульминационным моментов для перехода в другую эпоху. Поэтому они сами по себе как бы являются мостиком в более древние миры. Художник часто комбинирует эти материалы между собой: дерево с глиной или янтарем, бронзу с малахитом. Таким образом объекты иногда даже приобретают противоположные свойства. Когда дерево соединяется с янтарем, недолговечный материал вступает в отношения с идеальным материалом-консервантом, который может храниться веками.
Соединение «древних» материалов друг с другом в работах Евгения Антуфьева
Не менее важно и чисто эстетическое переживание от соединения материалов, ведь из этого соединения рождается мистическое по своей природе ощущение созерцания прекрасного. Антуфьев говорит о красоте некоторых текстур, котрые и не принято считать красивыми: «меня интересует красота — как объект. Французская писательница Габриэль Витткоп говорит, что мало есть на свете столь роскошных поверхностей, как кожа прокаженного человека. Она завораживала ее в эстетическом, барочном плане». В то же время материалы сами по себе будто находятся в каких-то отношениях, в одном из интервью художник замечает, что «один материал влечет за собой другой».
«Очень часто один материал влечет за собой другой. У Тэффи есть рассказ („Жизнь и воротник“) о женщине, которая купила воротничок. Воротничок потребовал новую кофточку. Кофточка — полосатый диван. В итоге женщине пришлось расстаться с мужем. То же самое с любыми материалами. Как только я стал работать с деревом, оно немедленно потребовало у меня янтаря, янтарь потребовал меди, медь потребовала воск…»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Керамические скульптуры, Евгений Антуфьев
Но между материалом и художником выстраиваются также и личные отношения. Текстиль легко поддается рукам художника, создавая мягкие текучие формы. Ткань ассоциируется с безопасностью, мягкостью, защитой и уютом. Существа, которых Антуфьев создает из текстиля, сперва могут напугать, но в конце концов вызывают чувство сострадания и трогательности. Дерево же совсем другой материал. Жесткий и неподатливый, он требует определенного подхода и умения от художника. Деревянные скульптуры Антуфьева, выполненные в его грубой манере, выглядят гораздо более монументальными, грозными и даже опасными.
Текстильные скульптуры Евгния Антуфьева
Деревянные скульптуры Евгения Антуфьева
Большой интерес Антуфьев проявляет к материалам, напрямую связанным с жизнью и смертью. Часто художник использует кости животных, которые сам находит или получает в дар от охотников, сам же вываривает их, очищает и обрабатывает. Другие работы содержат перья и лапы птиц, кожу змеи, зубы, насекомых. Помимо частей животных, художник использует и то, что принадлежало человеку: волосы, ногти, зубы. Растительный мир тоже делится Антуфьевым на составляющие и преподносится в качестве объектов искусства в виде палок, листочков, цветов. Таким образом работы худлжника разрываются между тем, чтобы стать искусством или же некими шаманскими атрибутами. Художник не только изображает символы смерти в виде постоянно повторяющихся черепов, но и работает с мертвой материей, которая сама была раньше частью живого организма. И таким образом он старается бережно защитить от смерти хотя бы эти части, найти им место в вечности.
«Головы, которые забираю у охотников и очищаю — в ином случае оказались бы в мусоре. Их бросят собакам, следы зубов останутся на их поверхности, дождь, снег и солнце сделают их хрупкими, и они распадутся на куски. Но меня это пугает: время уничтожает объекты, превращает их в пыль.»
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Евгений Антуфьев
Работы Евгения Антуфьева из костей животных
Евгений Антуфьев. Проект «Объекты защиты»».
заключение
Работы Евгения Антуфьева кажутся загадочными объектами, которые говорят на собственном мистическом языке, не всегда понятном разуму, но находящем отклик где-то в глубине человеческой сущности. Они словно соединяют нас с предшествующими временами, позволяют заглянуть в загробный мир и поговорить с кем-то давно ушедшим из мира преходящего, но оставшегося навсегда в мире вечном, ином. Они пытаются стереть грань между временами, пространствами, индивидами, между жизнью и смертью и открыть что-то иное, «что-то сияющее холодным светом, что-то вечное».
