Акустическая амнезия города: Исчезающие звуки Москвы
I. ВВЕДЕНИЕ: Теоретическая рамка Концепция Методы Звук и визуал
II. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ВОПРОС
III. КАТЕГОРИИ ИСЧЕЗАЮЩИХ ЗВУКОВ МОСКВЫ Транспорт Коммуникацонные звуки Механика Быт
IV. ВЫВОД
V. ИСТОЧНИКИ
I. Введение
Город — это не только визуальная архитектура из камня, стекла и бетона, но и невидимая звуковая архитектура, которая формирует нашу идентичность, память и эмоциональную связь с местом. Московский саундскейп последних тридцати лет претерпел радикальную трансформацию: целые пласты акустической реальности исчезли, оставив после себя лишь эхо в воспоминаниях старшего поколения.
Термин «звуковая амнезия» обозначает постепенную утрату или стирание из коллективной памяти городских звуков, которые когда-то были неотъемлемой частью повседневной жизни. В отличие от классической амнезии, которая затрагивает индивидуальную память, звуковая амнезия является специфическим проявлением изменения городской среды под воздействием технического прогресса, урбанистических трансформаций и смены социальных практик. Звуки — будь то звон трамвая, шелест механических турникетов или характерный шум старых автобусов — формировали акустический образ Москвы и участвовали в конструировании уникального аудиопейзажа города.
Целью данного визуального исследования является изучение феномена акустической амнезии — когда новые поколения не имеют опыта слышания звуков, определявших городскую среду их предшественников. Это не просто ностальгия по прошлому, но критическое осмысление того, как технологическая модернизация меняет наше сенсорное восприятие пространства и как исчезновение звуков влияет на культурную идентичность мегаполиса.
«Скрытое пространство» / 2018
Опираясь на методологию акустической экологии (R. Murray Schafer, World Soundscape Project), технопоэтики и звуковой археологии, это исследование документирует, анализирует и визуализирует процесс исчезновения московских звуков — создавая архив того, что скоро станет полностью недоступным для слухового опыта.
Концепция исследования
Канадский композитор и основатель акустической экологии Raymond Murray Schafer в конце 1960-х годов запустил World Soundscape Project — первое систематическое исследование звуковой среды, которое поставило вопрос: что происходит с нашим слуховым опытом в эпоху индустриальной модернизации? Schafer ввел понятие soundscape (звуковой ландшафт) — акустическое проявление места, где звуки определяют его идентичность. Он предупреждал об опасности звукового загрязнения и потере уникальных акустических характеристик городов в угоду унификации.
Однако сегодня, спустя полвека, мы сталкиваемся с противоположным явлением: города становятся слишком тихими. Электрический транспорт, цифровые интерфейсы, беспроводные технологии создают парадокс — мы решили проблему шумового загрязнения, но при этом лишили города их акустической идентичности. Москва больше не звучит как Москва 1980-х или 1990-х годов. Она звучит как любой другой современный мегаполис с электробусами, бесконтактной оплатой и синтезированными голосами в метро.
«Мы покорили атом, но не смогли покорить децибел. До тех пор, пока мы не научимся измерять качество звуков, у нас не будет подлинного контроля над акустическим окружением.»
— Р. Мюррей Шефер, «Звуковой ландшафт: Наша звуковая среда и настройка мира» (1977)
Звуковая карта деревни в Германии / 1975
Акустическая амнезия имеет несколько измерений:
1. Темпоральное измерение — звуки исчезают не мгновенно, но постепенно, слой за слоем. Сначала уходят автомобильные гудки (1980-е), затем звуки падающих жетонов в метро (2000-е), а потом и таксофоны (2021). Каждая эпоха оставляет после себя акустический палимпсест — след, который перезаписывается новыми звуками.
2. Пространственное измерение — некоторые районы Москвы потеряли свою звуковую идентичность быстрее других. Центр города стал почти беззвучным (если не считать туристического гула), в то время как окраины еще сохраняют отголоски индустриального прошлого.
3. Социальное измерение — старшее поколение хранит звуковые воспоминания, которые невозможно передать словами. Как описать звук троллейбуса тому, кто его никогда не слышал? Эти звуки существуют только в памяти и архивных записях, но не в живом опыте города.
4. Технологическое измерение — исчезновение механических звуков связано с переходом от аналоговых к цифровым технологиям. Цифровой мир почти бесшумен: нет трения, нет механического движения, нет характерных звуковых сигнатур. Кнопки не щелкают, двери не скрипят, часы не тикают.
Методы
1. Field recording — полевые записи оставшихся звуков и «мест памяти» 2. Архивная работа — поиск исторических аудиозаписей, радиопередач, кинохроники 3. Реконструкция — попытка воссоздать звуковые ландшафты прошлого через совмещение аудио и визуального ряда
В качестве методологической основы в работе используется подход, предложенный в главе «Acoustic Rhythms and Densities» книги «Five Village Landscapes». В этом исследовании авторы подробно рассматривают звуковую структуру деревенского ландшафта: они собирают звуковые наблюдения в разные периоды времени, фиксируют изменения характерных ритмов и плотности звуков. В частности, строится хронологическая диаграмма исчезновения и появления ключевых звуков, подробно описываются их акустические характеристики (тембр, громкость, ритм), а также связь со сменой общественного уклада и технологий.
Аналогичный способ используется и в данном исследовании: для каждого исчезающего звука Москвы фиксируется время его существования, визуально представляется пространство и описывается социально-культурный контекст. Сравниваются звуки ушедших эпох с их современными аналогами или полным исчезновением, что позволяет выявить особенности акустической амнезии и динамику трансформации звукового фона города.
Хронология исчезновения звуков
Звук и визуал
«Электрофоскари» / 2010
Звуки не только заполняют пространство, но и формируют визуальный образ города, создавая уникальный акустико-визуальный код каждого места. Человек, часто не отдавая себе отчёта, связывает звучание улиц, эхо дворов, шум транспорта и даже акустическую тишину с определёнными визуальными паттернами города — панорамой, архитектурой, текстурами.
Современные аудиовизуальные исследования, подобные проектам MONOCOLOR, выявляют: звук становится равноправным инструментом построения визуального нарратива. Например, в site-specific инсталляциях или генеративных перформансах звук моделирует световые и визуальные структуры, создавая новые образы реального пространства или рождая воображаемые топологии. Это подтверждает, что исчезающая акустическая среда — не только утрата слухового опыта, но и изменение самой визуальной памяти города: исчезнувший звук способен стереть или изменить коллективное представление о месте, его идентичность.
«ЭКРАН—ПРОСТРАНСТВО» / 2024
II. Исследовательский вопрос
Что значит слышать город и что мы теряем, когда перестаем его слышать?
III. Категории звуков
Транспорт
Крымский троллейбус / 1958
Жигули / 1967
Жигули / 1967
Метро / 1970 — 1980
Смена голосовых объявлений на станции «Студенческая» и в московском метро в целом стала символичным примером дегуманизации городского звукового пространства.
Ранние объявления записывались профессиональными дикторами — их голоса обладали живой интонацией, индивидуальной тембральной окраской и человеческой теплотой, что создавало ощущение присутствия, почти личного обращения к пассажиру. Эти голоса (например, знаменитые дикторы Евгений Лукошин и Татьяна Лавчинская) стали неотъемлемой частью акустической идентичности Москвы, формируя эмоциональную связь между городом и его жителями.
Однако с переходом на цифровые синтезированные или излишне «вылизанные» студийные записи нового поколения звук утратил свою органичность — появилась механическая ровность, отсутствие микродинамики и артикуляционных нюансов, характерных для живой речи. Новые объявления звучат стерильно, предсказуемо и обезличенно, превращая метро из живого городского организма в функциональную транспортную машину. Этот сдвиг отражает более широкую тенденцию: замена человеческого присутствия алгоритмами и автоматизацией лишает городское пространство его эмоциональной текстуры, превращая звуковой ландшафт в набор утилитарных сигналов, лишенных культурной памяти и человеческого тепла.
Турникеты / ~ 1950 / 1935
КОММУНИКАЦИОННЫЕ ЗВУКИ
Телефонная будка / 1960
Таксофон / 1980
МЕХАНИЧЕСКИЕ ЗВУКИ
Часы с кукушкой / 1990
Часы карманные / 1980 — Будильник / 1960
Кассета / 1989
Быт
Радио программа «С добрым утром!» / 1960 — Утренняя гимнастика / 1930
Рынок / 1991 — 1984
IV. Вывод
Каждый потерянный звук становится невидимой частью утраченной среды: стирается пласт ночной электрички, исчезает троллейбусный треск, умолкает голос телефонной будки — и вместе с ними исчезает нечто большее, неуловимое, но очень ценное.
Есть такой феномен: в самой тихой, «безэховой» камере человек едва выдерживает 15 минут абсолютной тишины — она становится невыносимой, лишая всяких опор. Вот и город: исчезающие звуки ведут к чувственному забвению, словно из памяти уходит еще один цвет жизни и кусочек себя. Когда исчезает привычный городской шум, за ним уходит и ощущение времени, узнаваемость пространства, его внутренний ритм.
Мы перестаем слушать историю города — и он перестает быть героем, становясь всего лишь декорацией.
