Сверхнормальные и постоптимальные объекты
Окружающая среда — с её особенностями и свойствами, препятствиями и аффордансами, — даёт нам и ограничения, и поддержку. Даже если среда не диктует, как надо действовать вовлечённым в нее существам-акторам, то она по меньшей мере наделяет их способностями и ресурсами для изменения. Это справедливо и для природных, и для антропогенных сред (к тому же границу между ними провести сегодня не так уж легко).
RAAAF and Barbara Visser, The End of Sitting, 2014. Photo: Ricky Rijkenberg.
Именно этим можно объяснить тяготение многих утопических дизайн-проектов или дизайн-стратегий к простоте и строгости: создатель такого проекта (например, студент ВХУТЕМАСа) фокусирует свое внимание не на детальном проектировании сценариев и маршрутов, а на строгости, экономичности и энергоемкости среды.
Сергей Чернышев, Владимир Семенов-Прозоровский (Гипрогор). Планировка Магнитогорска. Конкурсный проект. Аксонометрия. 1930 culture.ru
Михаил Коржев. Производственное задание на выявление массы и веса. Склад. Планы. Разрез. Фасады. Перспектива. Аксонометрия. 1922
culture.ru
Работа по экономному, энергоёмкому «сгущению» среды может пойти в двух разных направлениях — к созданию либо сверхнормальных, либо постоптимальных объектов.
Сверхнормальные (super normal) объекты, как их определяют создатели термина дизайнеры Джаспер Моррисон и Наото Фукасава, предельно лаконичны, естественны, качественны, иными словами, предельно оптимальны; это вещи, в которых нет ничего лишнего — совершенный результат эволюции формы.
© Collection Vitra Design Museum, Weil am Rhein
Super Normal. Axis Gallery, Japan, 2006. Curated By Jasper Morrison & Naoto Fukasawa Photo: Atsushi Nakamichi, Nacása & Partners Inc.
Постоптимальная экономия строится совсем иначе: постоптимальный объект состоит из известных, культурно «нагруженных» и недорогих составляющих, но практики его создания и использования связаны с остранением (автор концепции «постоптимального» Энтони Данн подробно раскрывает разные аспекты этих практик на материале дизайна электроники). В отличие от оптимального объекта постоптимальный не предполагает завершенности и совершенства, он открыт и провокативен, словно требуя нецелевого использования, доработки и взлома для того, чтобы получить удовольствие от его использования.
В противоположность оптимальным и комфортным для использования (user-friendly) вещам постоптимальный дизайн можно назвать комфортным для взлома, (ab)user-friendly.
Dematerialisation page of Time Machines: Daniel Weil and the art of design free newspaper, Daniel Weil & Martina Margetts 2014 © Design Museum
Легендарное Bag Radio Дэниел Вейл создал в начале 1980-х годов, когда был студентом RCA. Это радио, которое нужно собирать самостоятельно, можно назвать постоптимальным объектом. Вейл стремился представлять иначе обычные вещи, например, часы или радио, что стало бы стимулом к тому, чтобы пользователи в свою очередь переосмыслили свою повседневную жизнь. Как замечает Энтони Данн, «физическая гибкость радио отражает гибкую структурную взаимосвязь между электронными компонентами, а его прозрачность пытается демистифицировать электронный объект».
Энтони Данн пишет: «Исследования дизайна —… это форма социального исследования, призванная интегрировать эстетический опыт в повседневную жизнь благодаря „концептуальным продуктам“. В мире, где практичность и функциональность считаются само собой разумеющимися, эстетика постоптимального объекта может обеспечить новый опыт повседневной жизни, новые поэтические измерения».
Ещё одна постоптимальная вариация на тему радио появилась ещё раньше — это Oracle Роберта Раушенберга (1962-1965). «Оракул» состоит из пяти объектов, созданных из бросовых материалов (дверь автомобиля, вентиляционные каналы и т. д.). Эти материалы принадлежат миру «повседневных технологий», с которым по замыслу автора соединена сложная система радиоприёмников, улавливающих различные звуки, издаваемые в городской среде поблизости. Радиоприёмники были подключены к консоли, которой могли управлять посетители.
Robert Rauschenberg with Toby Fitch, Harold Hodges and Billy Klüver. Oracle. 1962-1965
© The Museum of Modern Art
Выполняя те функции, которые не особенно нужны пользователю в текущей системе целей и ценностей, но были бы чрезвычайно действенны в другой системе, постоптимальная среда тем самым «мягко провоцирует» пользователя на действие по изменению системы, в которой происходит взаимодействие с объектом (в том числе и на действие воображения). Вместо того, чтобы предложить максимально простую и понятную коммуникацию, постоптимальный объект приглашает к поиску и производству новых форм опыта: он выражает возможность сонастройки с пользователем. Понятие «постоптимальности» позволяет подчеркнуть, что дизайн отношений подразумевает скорее не новые вариации сочетаний объектов и субъектов, между которыми могли бы появиться новые связи, а новые типы связей, которые сами меняли бы карту среды и трансформировали ее обитателей. Важно отметить, что такое восприятие прагматики дизайна вполне соответствует принципам, сложившимся в практике разработки вспомогательных технологий.
Philip Beesley, Astrocyte, 2017. Photo: Philip Beesley and Alex Willms / PBAI.
Более близкий к современности (и более радикальный) пример — «воспринимающие» пространственные среды авторства студии архитектора и художника Филипа Бисли. Это проекты в области городского дизайна и современного искусства (Hylozoic Series и др.), инсталляции, состоящие из интерактивных звуковых, световых и движущихся механизмов. Элементы этих инсталляций и скульптур, оснащенные сенсорами и микропроцессорами, реагируют на изменения окружающей их среды и на поведение публики, и затем меняют свое расположение, форму или яркость в связи с полученными данными. Потом они откликаются уже на новые изменения собственных взаимосвязей, запуская тем самым целые серии резонирующих друг с другом превращений.
Philip Beesley, Grove, 2021
azuremagazine.com
Постоптимальный дизайн, пишет Энтони Данн, предлагает критику настоящего через материальное воплощение функций, полученных из альтернативных систем ценностей. Эти «материальные сказки» не являются утопическими видениями или проектами: четкое моделирование будущего было бы слишком назидательно. Вместо этого они смешивают критику с оптимизмом, чтобы обеспечить «сложное удовольствие», которое можно найти в других сферах культуры, таких как кино и литература, особенно в тех, которые исследуют границы между реальным и нереальным.
Fukasawa N., Morrison J. Super Normal: Sensations of the Ordinary. Zürich: Lars Müller Publishers, 2007.
Dunne A. Hertzian Tales: Electronic Products, Aesthetic Experience, and Critical Design. Cambridge, 2008.
