Выход из нормы времени и бурятская темпоральность
В этом тексте я хотела бы изучить историю понимания и ощущения времени, ее нормированность в связи с колонизацией и критику времени модерности. В заглавие я вынесла термин «норма времени», который служит обобщающим названием для стандартизированного ощущения и употребления времени. Проблемы времени модерности более менее понятны и очерчены, и точка выхода определена. Тогда как точка новой «системы» не придумана и не изучена в связи с нашим длительным пребыванием в настоящем и отрезом от воображения будущего. Поэтому вторая часть эссе — это попытка создать теоретическое поле для конструирования нового режима историчности на основе понимания бурятской культуры и ее календарной системы.
часть первая
Понимание исторического времени утвердилось с развитием науки европейской академии — линейное, фундаментальное и объективное. Идеи поступательного и прогрессивного времени развили социально-экономические теории развития общества как эволюционирующей структуры и тесно встроились в систему ощущений модерности.
Поскольку европейская цивилизация мыслила себя как эталон и авангардный легион человечества, она активно колонизировала не-европейские территории и народы.
Вместе с разрушением indigenous культуры происходило создание экономической эксплуатации и навязывание европейского мироощущения. Оба этих процесса взаимосвязаны и включают в себя темпоральные последствия для колонизируемого.
Первый пункт я хотела бы рассмотреть на примере колонизированной Индии и Британской империи, о котором пишет Люббе в книге «В ногу со временем». Для выкачивания ресурсов империи необходимо угнетение, машинизация и стандартизация. Так, гигантская по размерам и расстояниям для преодоления Британская империя во время строительства и введения в обиход железнодорожных путей ввела унифицированное техническое время. Оно прежде всего было необходимо для слаженной работы железных дорог и планов поставок. Здесь империализм идет под руку с развитиям капиталистических отношений. Использование времени как продукта присуще капитализму. Рабочее время заключено в рамку властных иерархий и давит на человека дефицитом личного времени. В таком виде — закабаленное в задачах, ежедневниках, зацикленности на продуктивности — время все еще присутствует в современности.
Путем распространения технологий европейская цивилизация «насаждала повсеместно евро-атлантические формы понимания, познания, обучения, контроля и полного подчинения материального и духовного мира», — как пишет Мадина Тлостанова в статье «Пространственно-временная матрица модерности в контексте глобализации». Колонизация и внедрение европейского мироощущения заключается в насильственном или полунасильственном распространении языка, религии и общей культуры существования. «Общая черта глобализации — „колониальность власти, постоянное порождение и воспроизводство „колониального различия“, которые, по словам В. Миньоло, проникали во все сферы человеческой деятельности и определяли все основные культурные модели современности.» Говоря про критику модерности, мне хотелось бы вспомнить и про Леви-Стросса, так как он обращал особое внимание на деколонизацию исторического знания и философии истории. Его труды отмечали важность разных темпоральных модальностей.
С конца 18 века и начала эпохи модерности Европа (а затем и те, кто оказывается под ее влиянием) воспринимает время как бесконечную возможность прогресса. Отход от размышлений о категориях прошлого, которые присущи античному режиму (европейской) историчности и постоянное стремление в будущее, которое скоро наступит и будет нести в себе светлые идеалы и осуществившиеся стремления.
Отброшенное прошлое, сиюминутное настоящее и достижимое будущее — это формула режима историчности модерности.
Яростное отбрасывание прошлого как, например, у футуристов и яркая утопия над видимым горизонтом будущего как коммунизм в Советском Союзе. Также времени модности присуще постоянное ускорение.
Однако уже тогда от пышной громогласности временная структура стала трескаться и образовывать «щели». Как пишет Франсуа Артог в книге «Порядок времени, режимы историчности» временные трещины стали появляться после Первой и особенно после Второй мировой войны, который он прослеживает в художественных текстах писателей того периода. Артог упоминает Ханну Арендт, говоря о дезориентации во времени и потерянность между прошлым и будущим:
«Арендт ввела концепт „щели между прошлым и будущим“, на котором в дальнейшем и строится книга: странного промежутка в историческом времени, „где мы осознаем интервал во времени, полностью определенный тем, чего уже нет, и тем, чего еще нет“.
К 1980-м время окончательно размололось и обратилось к переработке прошлого. Будущее стало все дальше и вовсе растворилось, а работой длящегося настоящего стал груз прошлого. Бум музеев и мемориальный культуры, обращение к «старому» становится инструментом преодоления отсутствия ощущения будущего. Распространяется и после активно теоретизируется ностальгия (пик теорий 80е-90е), например, Светланой Бойм или Фредриком Джеймисоном. Модернистская ностальгия по недавнему прошлому в обстановке быстро меняющегося настоящего и эскапистская романтизированная постмодернистская ностальгия, дистанцирующая от реальности (плюс капитализм активно эксплуатирует ностальгию как продукт, что служит ее развитию). С восьмидесятыми и уходящим будущим расцветает неолиберализм, который служит фундаментом нового режима историчности. Его экономическая структура становится беспрерывным потребляющим настоящим.
Идея глобальности и надежды на универсальную историю распадаются к 90-м. Разные исторические традиции дробятся и в рамках национальных государств прорабатывают свое прошлое, выстраивая новые ориентиры и национальные мифы. Образовывается такое понятие как «соревнование жертв», что разобщает и отрезает возможности нащупывания общих точек.
часть вторая
Вторая часть, посвященная подготовке к воображаемой темпоральности и жизни в ней, подразумевает необходимость выяснения вводных данных из настоящего и обсуждения нюансов.
Поскольку Бурятия была колонизирована Российской империей, то все процессы присущие колонизации были применены. Сейчас довольно сложно отделить «истинно» бурятское от сильного внешнего влияния России, и я думаю, что это и невозможно, а необходимо рассмотрение границ, влияний и слоев. В целом я сомневаюсь в понятии истинности, подлинности и объективности в рамках научного познания как сконструируемых социальных идеалах. Более того, всякая культура существует в диалоге и обмене. Многие попытки насильственного вырезания «истинного» и попытки его прорастить — националистические мечты, использующие те же самые инструменты империи, когда-то применившиеся к колониям и выстраивающие доминируемые иерархии. Важно рассмотреть сложные наслоения, чутко проговаривать и неагрессивно строить (хотя, конено, мне понятна деколониальная агрессия и появление методов революционной борьбы).
Стоит отметить, что рассмотрение этой структуры времени, почти что вышедшей из современного обихода, на данный момент для меня возможно только через академические статьи. Здесь заключается ловушка архива, подверженного вплетению в рамки академического знания, которое по сути своей европоцентрично
Для придумывания более свободного плана будущего я думаю, что в следующих этапах этого исследования буду использовать неакадемический язык и изучать другими формами хранения и распространения знания, например, путем чувственного практического познания.
Как пишет Тлостанова в книге «Деколониальность бытия, знания и ощущения», деколониальность — это в первую очередь не говорить про колониальный опыт, а про делание и проживание не-европейского ощущения. Активистские и художественные практики становятся альтернативой академического знания. Однако на данном этапе работы мои ресурсы включены в заданную академическую рамку.
календари
У бурят не существовало стандартизированной календарной системы, а параллельно функционировали несколько. Как пишет Дашиева Н. : «реликт звездного календаря; лунно–звездный календарь с двумя вариантами (восточно–бурятским и западно–бурятским); лунно–солнечный календарь, согласованный с циклами обращений Луны, Солнца и Венеры в периоде восьми солнечных лет; календарь солнечного цикла, ориентированный на периоды обращений Сириуса, где годовой цикл состоял из 360 суток.» Они были различны в зависимости от рода и места проживания.
Все системы так или иначе основываются на наблюдении за небом — Луна, Солнце, планеты и звезды, и значительно продиктованы кочевническим образом жизни. То есть, мир воспринимался как целостность полностью изменяющаяся — трава, животные, цвета. Встроенность человека в природные циклы служили основой мировосприятия бурят.
Отмечу основные тенденции отчета и понимания временных систем.
Бинарность
Модель суток, как и модель года являла собой соединение двух различных, но взаимодополняющих элементов — луна и солнце, длительная зима и короткое лето. Части не противопоставлены друг другу, а соединяются в одно целое. Так, например, понятие суток звучит как үдэр һүнигүй, что дословно переводиться как «и день и ночь».
Мифология
Хранение и передача знаний о календаре производилась за счет мифологизации. Развитая образность всех процессов, например, заход Солнца как его кража и дальнейшая погоня, или в других трактовках, как путь оленя-Солнца по разным мирам. Каждая астрономическая единица обретает свой образ и встраивается в нарративную систему. Чаще всего «объекты времени» (Солнце, Луна и другие) становятся божествами-покровителями и священными животными. Так, например, «мифологический образ Венеры в качестве божества утренней звезды под названием Ухаа Солбон представляется в облике всадника, вооруженного луком и колчаном.»
Ночи
В самой ранней модели времени сутки считались по утрам, а по ночам (ночевкам). Именно ночь выступала периодом творением нового цикла дня. По мифу каждый вечер лоси выкрадывают Солнце, а небесный охотник каждую ночь гонится за ними и к утру возвращает его на место.
Временные разрывы
В одной из календарных систем по синодическому (лунному) месяцу упоминаются дни разрыва, которые выпадают из общей ткани времени. Два дня безлуния не считались как дни и «по поверьям бурят, в эти дни в мире доминировали темные разрушительные силы, имевшие хтоническое начало.» Это концепция похожа на временные щели Арендт, когда еще не видно будущего, но и прошлое уже позади. Только у безлуния нет той негативной коннотации глобальной потерянности, а скорее часть цикличного процесса Также временное разрыв есть у звездной системы, где летом не виднеются Плеяды, и тем самым лето становится периодом разлома в движении времени.
Это мой субъективный список тенденций, на базе которых можно будет выстроить другой порядок времени, отличного от нашего современного. В последующем я хотела бы продолжить это исследование написанием художественной работы.
Список источников:
Артог Ф. Порядок времени, режимы историчности // Неприкосновенный запас. 2008 № 3. с. 26
Ассман А. Трансформации нового режима времени // Новое литературное обозрение. 2012. № 4. с. 4
Артог Ф Мировое время, история и написание истории / Ф. Артог // Крыніцазнаўства і спецыяльныя гістарычныя дысцыпліны: навук. зб. Вып. 3 / рэдкал. : У. Н. Сідарцоў, С. М. Ходзін (адк. рэдактары) [і інш.]. — Мінск: БДУ, 2007. — С. 13–23.
Дашиева Н. Б. Буряты. Народы и культуры. — М. Наука, 2004 http://irkipedia.ru/avtory/n_b_dashieva
Коззелек Р. «Пространство опыта» и «Горизонт ожиданий» — две исторические категории // Социология власти. 2016. № 2. с. 149-173.
Люббе Г. В ногу со временем. Сокращенное пребывание в настоящем / пер. с нем. А. Григорьева, В. Куренного; под науч. ред. В. Куренного; Изд. дом Высшей школы экономики, 2016
Тлостанова М. Деколониальность бытия, знания и ощущения // Центр современной ккультуры Целинный, 2020
Тлостанова М. Пространственно-временная матрица модерности в контексте глобализации // Вестн. Моск. ун-та. сер. 7. Философия. 2010. No 5
Nowotny H. Eigenzeit. Entstehung und Strukturierungeines Zeitgefühls // Frankfurt am Main, 1989.
